Стремление к единению с эго-идеалом проявляется во всех сферах жизни, где мы жаждем невыразимого, неописуемого «чего-то», что облегчит одиночество и дарует бессмертие. Это восхитительное чувство, и кажется, что мы с удовольствием платим вступительный взнос за любой фильм, который играет на этой сердечной струне даже с относительной степенью мастерства. Меланхолический романтизм Нептуна заставляет любить ноктюрны Шопена, или инопланетян Спилберга, или Нарнию К. С. Льюиса, или исчезнувшую Эдвардианскую Англию купца и слоновой кости. Эти образы одновременно глубоко обогащают (хотя, возможно, и не представляются «социально значимыми») и глубоко объединяют людей. То же самое стремление побуждает создавать прекрасные вещи, которые вновь соединяют нас с утраченным совершенством.

Если поиск эго-идеала настолько разочаровывает и полон страданий, что человек подавляет все эти стремления в сознании, тогда жизнь становится не более чем предисловием к смерти. Хуже того, для такого человека все те, кто может и действительно испытывает творческие способы достижения идеала, становятся объектами зависти и ненависти. Такова динамика определённого рода интеллектуального подхода к жизни, который сокрушил бы все нефункциональное и превратил в пепел все эстетическое чувство. Однако парадоксально, что когда индивид столь решительно отвергает идеал, гороскоп рождения неизбежно показывает то же самое преобладание Нептуна.¹

В сущности, между ними нет никакой разницы; враги, как правило, тайно идентичны во многих отношениях. Но вместо того, чтобы отождествлять себя с миром Нептуна на сознательном уровне, человек может вместо этого попытаться разрушить его, потому что отождествление является бессознательным и поэтому глубоко угрожающим эго. Человек с доминирующим Нептуном становится беспомощной жертвой жизни, постоянно преследуемой миром, который требует невозможной степени жёсткости и самодостаточности. Точно так же он может быть насмешником, скептиком, яростным разрушителем всех нерациональных вещей, очернителем романтической фантазии, диалектическим материалистом, который сведёт всё к механистическому функционированию. Как правило, такие люди, благодаря извращённому вмешательству «судьбы», тащат на буксире явно нептунианского родителя, партнёра, ребёнка или пациента.

1. В этом контексте полезно рассмотреть карту рождения Франца Курнонта, бесстрашного исследователя древних мистических культов, цитируемую в Главе 3. Историки многим обязаны Кумонту. Его увлечение тайнами, включая их астрологическое измерение, одержимо преследовало его на протяжении всей жизни. Тем не менее, он постоянно порочил их мировоззрение, называя его «чудовищным» и приписывая его какому-то смутно «восточному» или «азиатскому» притоку, который, в конечном счёте, разрушил ткань греко-римского общества, Кумонт не мог вынести мысли, что его любимые греко-римские интеллектуалы на самом деле не были викторианскими англичанами (или бельгийцами), одетыми в тоги, и что они поддерживали видение реальности, которое было фундаментально мистическим и интуитивным. (Источник :Internationales Horoscope Lexikon, p. 355.)