Этот акцент на инфантильную сексуальную основу психологических расстройств взрослых — это то, что непрофессионал немедленно связывает с фрейдистской теорией; и многие люди чувствуют себя оскорблёнными, когда столь большинство из более тонких чувств и стремлений сводятся к такому примитивному уравнению. Такая критика особенно характерна для нептунианской природы, которая обычно избегает конфронтации с царством тела и важностью его инстинктивных влечений. Более того, использование Фрейдом слова «сексуальный» часто воспринимается слишком буквально, как изображение взрослой похоти.
Как утверждал Юнг, даже пенис является фаллическим символом, а половой акт — лишь одна из многих граней эротического опыта.
Я использую слово «эротический», а не «сексуальный» по очень специфическим причинам. Там, где мы имеем дело с Нептуном, мы имеем дело не с физической сексуальной активностью, которая астрологически связана с Марсом или Венерой. Нептунианский эротизм не такой же, как плутоническая страсть. Опыт страсти отражает сознание, достаточно разделённое, чтобы активно желать другого человека. Тоска Нептуна, как мы уже видели, не признаёт инаковости другого. Нет никакого «я» или «не я»; есть только единство, состоящее из того и другого. Младенец не ухаживает за материнской грудью; просто предполагается что она продолжение самого́ ребёнка. Бог Эрос, от которого мы получаем слово «эротический», не был богом блуда. Он был олицетворением великой связующей и объединяющей силы в Космосе. Это божество ближе к «универсальному флюиду» Месмера, чем к похоти и любовным утехам.
Нептун не ищет общения, он ищет растворения.
Но это слияние «я» и источника — не просто состояние вне тела. Это глубоко и совершенно чувственно хотя это касается инклюзивности одного существа, а не встречи и спаривания двух. Врождённая эротическая скороспелость истерика, которая довольно лаконично отражена в карте рождения, — это дело Нептуна, а не Марса, Венеры или Плутона; а на личностном уровне, в младенчестве, она выражается как непреодолимая потребность в слиянии с родительской фигурой. Не каждому ребёнку нужно одно и то же. Сильно уранический ребёнок отступает от слишком большой эмоциональной и физической близости, а сильно сатурнианский ребёнок придерживается рутины и ритуалов, которые символизируют безопасное родительское присутствие, в то же время, сохраняя личную автономию. Если, по крайней мере, часть потребности Нептуна в единстве встречает любящий отклик в детстве, и процесс психологического разделения проводится родителями мягко, а не резко, тогда истерическая симптоматика не предопределена судьбой. Вместо этого, мы ожидаем интенсивную активную воображаемую жизнь и необходимость постоянного близкого общения. Эти качества никоим образом не выступают патологическими. Они просто описывают определённый тип человеческого существа, который является чутким, отзывчивым и подвижным.
Нептунианский эротизм и эмоциональность отличаются от любого другого планетарного выражения, но не менее значимы и уместны.
Но будет очевидно, что катастрофические результаты возникают в результате сочетания нептунианской природы с суровой, манипулятивной или эмоционально и чувственно обеднённой средой раннего детства.
