Часть дилеммы нептунианского социализма лежит в бессознательном инфантильном элементе, присутствующем в нептунианском политическом ви́дении, которое неразрывно связано с собственным стремлением каждого индивида к искуплению.
Нетрудно увидеть, как стремление к безусловно любящему и поддерживающему Богу-отцу трансформируется в ви́дение безусловно любящего и поддерживающего состояния. Можно также увидеть, как те, кто претендует на то, чтобы представлять угнетённых, отождествляя себя с фигурой Спасителя, начинают мифологизировать собственную доброту и в свете этой большей славы забывают о тех, кого они намеревались спасти. Мать, в конце концов, имеет только одного любимого ребёнка. В крайних случаях это приводит к тому, что фундаментальным базовым отношением становится уже не подлинное сочувствие к своим собратьям-мужчинам и женщинам, а потребность в постоянно вскармливающей молоком груди в форме подачек и разъедающее негодование по отношению к тем, кто достаточно самодостаточен, чтобы найти её для себя. А также нетрудно заметить «генетическое» сходство между харизматическим гуру, которому нужны нуждающиеся нептунианские последователи, и харизматическим политиком, которому требуются нуждающиеся нептунианские избиратели. Это самый тёмный элемент в нептунианской политике, и он правильно называется «политикой зависти». Левые политические партии часто (и иногда вполне обоснованно) обвинялись в бесстыдных манипуляциях и даже присвоении государственных средств под видом «улучшения условий для бедных», особенно в местных о́рганах власти. К сожалению, эта проблема, которая так часто связана с личными обидами и детскими ранами, становится настолько разрушительной, что другим, более искренне заинтересованным лицам в рамках партии больше не доверяют из-за отравленности их коллег по отношению к любому, кто не стал узнаваемой жертвой.
На момент написания этой книги феномен «политической корректности» распространился по всей Северной Америке и даже проник в сатурнианские бастионы британского общества.1
