Алхимический символизм в гороскопе

Это действительно то, чего больше всего ищут люди на земле: только ржавчина придаёт монете ценность!

Фалес

Наше золото — это не простое золото.

Розарий философов

Алхимия как психологическая метафора

Символика алхимии сегодня нам чужда, и поэтому тема этого семинара покажется странной тем из вас, кто не знаком с психологическим подходом. Мало того что алхимия изначально, по-видимому, имеет мало общего с изучением астрологии; ещё хуже то, что непрофессионал, который никогда не погружался в первоисточники на эту тему, обычно считает, что алхимия связана с превращением свинца в настоящее золото. С тех пор как современная наука положила конец этой, казалось бы, наивной средневековой фантазии, алхимия оказалась на помойке вместе с плоской землёй и другими реликвиями наших якобы невежественных предков. Сначала я хочу кратко коснуться некоторых исторических аспектов алхимии, прежде чем я начну исследовать её значение для нас с психологической точки зрения и её тесную связь с астрологической символикой. В конце концов, у вас все ещё возможны некоторые сомнения относительно того, чтобы бежать на кухню и превращать свинец в золото, но я думаю, вы увидите, что алхимические образы выступают столь же важным инструментом для понимания астрологии, как мифы и сказки — и как вы знаете, я чувствую, что это чрезвычайно важные методы творческого проникновения в значение астрологических символов.

Изучение и практика алхимии не ограничивались западной цивилизацией; в ней существует очень древняя китайская традиция, и она также была известна арабам на протяжении первых веков христианской эры. На Западе было два периода великого расцвета алхимии, один из которых приходится на первые века нашей эры и в основном сосредоточился вокруг Александрии, второй — в эпоху Возрождения и в основном локализовался в Италии и Германии. Этот последний расцвет продолжался вплоть до XVIII века, когда алхимия и химия разошлись так же, как астрология и астрономия. Внутреннее или психологическое, содержание как алхимии, так и астрологии отделилось от внешнего или физического изучения, и со времён Просвещения химия и астрономия, которые представляются ветвями того, что мы теперь называем наукой, отреклись от своих прежних предшественников.

Так вот, Юнг был совершенно очарован алхимическими текстами эпохи Возрождения и трудами гностиков первых веков нашей эры, потому что он чувствовал, что всё, что содержало в себе столько силы и сверхъестественности, должно заключать в себе какую-то глубокую психологическую истину. Он применил к алхимии тот же подход, что и к символике мифов и сказок, — другими словами, образность алхимии — это карта психологического развития, и в частности, карта динамики бессознательного, разворачивающего свой процесс того, что Юнг называл индивидуацией. Алхимия, как и мифология, по-видимому, возникла как наивный и спонтанный продукт бессознательного. Это действительно форма мифологии, которая использует образы, совершенно отличные от мифов, но которые возникают из того же моря коллективного бессознательного, которое породило истории богов на протяжении тысячелетий.

Точка, на которой современный ум спотыкается в понимании алхимии, — это странное слияние физического и психического, которое не делает различия между неживой материей и внутренними состояниями. Физическое золото и психическое золото — одно и то же в алхимических писаниях, и базовая материя также находится как внутри, так и вне алхимика. На рациональном уровне мы отделили физическую сферу от психической со времён Просвещения и приняли это разделение как утверждение истины о природе реальности. Но сейчас в научном сообществе возникает множество важных вопросов о правомерности этой картезианской двойственности, и бессознательное, похоже, полностью игнорирует раскол, несмотря на наши интеллектуальные усилия. Царство субстанции и царство психики в терминах бессознательного неразрывны; это просто различные проявления центральной, «психоидной» реальности. Именно эту перспективу мы должны помнить, если хотим выйти за пределы странностей алхимических писаний.