Аудитория: Я задаюсь вопросом о взаимоотношениях между внешне нормальными, обычными людьми, имеющими эти планетарные конфигурации, и психопатами с такими же конфигурациями. Я не имею в виду, что нормальные люди на самом деле психопаты, но когда люди ведут себя слишком нормально и условно, разрушительная энергия должна куда-то уходить. Возможно, это создаёт своего рода полярность с людьми, которые являются психопатами.

Лиз: Это то, что я говорила раньше. В некотором смысле психопаты выступают рупором чего-то в каждом из нас, с чем мы не в силах столкнуться или справиться. Мы не выделим карту психопата от чьей-либо другой карты, и мы не выделим их из общества, в котором они живут. Если вы сжимаете воздушный шар с одной стороны, то воздух выпирает с другой. Любое поведение, исключающее всё человеческое существо, сжимает воздушный шар, и искажения, в крайнем случае, отражают наше тайное «я».

Аудитория: Те мальчики в деле Джеймса Балджера: они психопаты?

Лиз: Я не знаю.

Аудитория: Как бы вы узнали, был ли клиент психопатом?

Лиз: Возможно, задним числом. Возможно, никогда. Психопат не входит в комнату и не говорит: «Здравствуйте, я психопат». Они, как правило, очень убедительны в поверхностном социальном контакте. В поведении нет ничего, что наводит на мысль о психопатии. Психопатические наклонности обычно проявляются довольно рано, но астролог обычно не посвящён в это знание.

Аудитория: Откуда вы знаете, как астролог?

Лиз: Я бы не знала, как астролог. Я говорила об этом весь день. Мне пришлось бы полагаться на свои человеческие инстинкты и наблюдать, встают ли у меня на затылке волосы дыбом, потому что что-то не так. Иногда чувствуется веяние чего-то холодного и странного. Можно «почуять» отсутствие реальной эмоциональной связи, если обратить на это внимание. Но очень необычно встретить полноценного психопата. Мы с большей вероятностью столкнёмся с некоторыми элементами в рамках явно цивилизованной личности, включая нашу собственную.

Аудитория: Я прочитал интересную статью журналиста, который работал над охотой на Йоркширского Потрошителя. Потребовалось так много времени, чтобы поймать его, потому что полиция искала психопата. Его дважды допрашивали, и оба раза его отпускали. Он продолжал проскальзывать сквозь сеть, потому что выглядел как остальные.

Лиз: Да, это кульминация, я полагаю. Он не просто выглядел как все остальные, он был всеми остальными, только не хватало одной маленькой детали. Вероятно, нам всем следует опуститься на колени и возблагодарить богов за то, что то, что, кажется, поражает этих людей, не поражает остальных из нас — по крайней мере, не до такой степени, чтобы мы начали уничтожать других.

Аудитория: Почему мы реагируем с таким шоком и убийственной яростью на убийц Джейми Балджера?

Лиз: Возможно, потому, что они напоминают нам о том, кем мы с лёгкостью сами могли бы стать. Эти два ребёнка-убийцы также показывают более глубокую коллективную проблему. Любое убийство ужасно. Но то, что мы считаем шокирующим, изменяется в соответствии с преобладающим духом времени, и некоторые вещи в данный момент кажутся нам более ужасными, чем другие.

Аудитория: Совершенно верно. Вот почему я не понимаю, почему убийство Джейми Балджера кажется людям намного хуже, чем другие ужасные убийства. Я знаю, это покажется сложным, но почему убийство ребёнка хуже, чем убийство подростка, или молодого взрослого, или человека среднего возраста?

Лиз: Это зависит от того, что мы проецируем на всех этих разных жертв. Дети, которые убивают детей, шокируют нас, потому что мы проецируем нашу потерянную невинность на молодёжь. Нам так хочется верить, что они ни в чём не виноваты. В литературе всегда были морально сомнительные и даже «злые» дети, и некоторые романы имеют дело с сущностной аморальностью детей: вспомните «Повелителя мух» Голдинга. Но за последние пару десятилетий наш взгляд на детей довольно резко изменился. По мере того как мы становимся всё более отчуждёнными и циничными на коллективном уровне, мы тоскуем по золотому веку невинности, который мы потеряли, и проецируем его на детей. Если родитель убивает ребёнка, мы говорим, что родитель был злым, а ребёнок был невинным, или мы говорим, что общество — зло, и и родитель, и ребёнок являются жертвами. Но если ребёнок намеренно убивает другого ребёнка, мы не знаем, как с этим бороться. То, что нас шокирует, зависит от того, в чём заключаются наши собственные проблемы, и это постоянно меняется, потому что коллектив пребывает в состоянии постоянного движения.

Мы подошли к концу семинара. Спасибо вам за ваш честный вклад, Джон, и большое спасибо всем вам за участие.

Лиз Грин «Тьма Души. Психопатология в гороскопе»

Вольный перевод в изложении Лоры Савловой©

2021-07-08