В нравах утопии элемент зависти отсутствует. В реальной жизни она остаётся фундаментальной частью человеческой природы, которая всегда успешно портила социальные эксперименты Нептуна, такие как фаланстерии Этьена Кабе. Нептунианская политика чаще всего представляет собой непростую смесь трёх упомянутых выше компонентов, и иногда крайне трудно определить, какой из них доминирует.
Ви́дение человеческого единства, с сопутствующим акцентом на заботливом и преданном отклике на коллективные потребности, само по себе представляется одним из самых вдохновляющих продуктов человеческого сердца и духа.
Но, как и все нептунианские продукты, он содержит фундаментальное сопротивление при переложении на повседневные термины. Степень компромисса, необходимая для того, чтобы закрепить это ви́дение действенными способами, при соблюдении личных границ индивидов на всех уровнях общества, образует скалу, об которую разбивались политики и политические партии на протяжении всей истории. Иногда нептунианское ви́дение воплощается более или менее успешно, как в случае с докладом Бевериджа от декабря 1942 года, который привёл к созданию британской Национальной службы здравоохранения. Вполне возможно, что в то время главенствующий транзит Нептуна по Сатурну (а также через Уран и секстиль Плутона) создал правильную смесь идеализма, реализма и новаторского мышления, чтобы создать работоспособную формулу. Какими бы ни были её недостатки и ограничения, само существование НСЗ свидетельствует о силе нептунианского ви́дения, способного изменить общество. Те представители британской общественности, которые проводят своё время, горько сетуя на несовершенство, получили бы значительное представление о собственных нептунианских ожиданиях идеального материнства из опыта болезни в нищей стране, не обладающей таким институтом.
Но столь же часто политические усилия Нептуна терпят неудачу. Политика лейбористского правительства в начале 1970-х годов привела к параличу экономики из-за забастовок, а при высоких ставках налогов до 90% большое число наиболее одарённых британских специалистов, от врачей и учёных до художников и музыкантов, покинули страну в поисках места жительства, где они имели бы право хранить и тратить более десятой части заработанных ими зарплат. Бедные, несмотря на проводимую от их имени политику, оставались бедными. Средства, полученные таким образом от «имущих», почему-то никогда не доходили до карманов «неимущих», а рассеивались во всё более громоздком здании бюрократии.