В дополнение к неизбежным практическим проблемам равенства, навязываемого законом, а не сердечной щедростью, мы можем также почувствовать неприятный запах первичного нарциссизма, поднимающийся из подземного потока, который объявляет, что человек — божественное дитя матери и поэтому имеет право на всё, независимо от вклада или характера. Здесь, как и везде, мистическое и инфантильное объединяются в нептунианском требовании отмены частной собственности. Понятно, что нас смущают наши собственные амбивалентные реакции на такое якобы благородное политическое ви́дение, и вместо этого мы выбираем любой из множества компромиссов. Доусон называет эти компромиссы «низким» (или современным) утопизмом. Здесь образ идеального общества задуман как критика существующих институтов, а также как модель для более скромных, реалистичных реформ. В «низком» утопизме Нептун и Сатурн находятся в осторожном, хотя и постоянно меняющемся равновесии. Идеальное общество признаётся достойным стремлением, которое проистекает из самых благородных измерений человеческого духа; но ви́дение совершенства признаётся невозможным в любом обозримом будущем.
Хотя описания «высокого» утопизма можно найти в «Республике» Платона, из общего характера работы ясно, что политическое ви́дение Республики является скорее вдохновляющим, чем практическим, и предназначено для того, чтобы открыть ум и сердце, а не быть переведённым на политическую платформу действий. В законах Платон предлагает свою версию «низкого» утопизма, бо́льшая часть которого буквально введена в действие как средство социального улучшения. Тем не менее его идеальное государство, даже в той «высокой» утопической форме, которая представлена в «Республике», призвано быть справедливым, а не Эдемским. В нём столько же Сатурна, сколько и Нептуна. Он мало думает о счастье отдельного гражданина, кроме как в терминах счастья, присущего человеку как члену определённого класса.
Общество Платона оскорбляло и продолжает оскорблять многих, потому что оно откровенно и непримиримо находится в эгалитаризме…ему не хватает понятий о равной ценности и достоинстве человека, которые стоят за теориями прав человека. 1
Он также скептически относится к достижению справедливого взгляда через прогрессивную правовую реформу, но предполагает, что она создаётся только через полное изменение в умах и сердцах людей — более глубокое осознание человеческой природы, которое требует длительного обучения. Это очень далеко от истинного нептунианского утопизма. Лучшее образование, а не революция, служит для Платона инструментом постепенных социальных изменений; и не имеет значения, является ли справедливое общество недостижимым идеалом до тех пор, пока оно служит идеалом для справедливого человека, чтобы попытаться реализовать его в своей жизни. По Платону, именно индивидуум, а не масса, в конечном счёте, несёт ответственность за любое улучшение мира. Нептунианские социалисты-романтики, в конце концов, вряд ли получат от него большое удовлетворение.
